aka_author

Вот, тут некоторые нам объясняют, что карантин или недокарантин может продлиться до осени, а может и до Нового года, а может и до 2022 года. Сказали бы сразу, до 3033, чего уж там.

Почему бы нет, всё возможно.

Вместе с тем, каждому человеку, для того чтобы жить, нужен какой-то смысл жизни. Это утверждение может показаться странным, потому что многие люди живут будто бы вовсе без всякого смысла. Точат лясы с мужиками в гаражах, смотрят телик, шопятся еженедельно, сидят на фудкортах в этих самых ТРЦ. Но для кого-то это как раз и есть смысл жизни, нечего тут обесценивать.

Когда человек теряет смысл жизни, он погибает. А для большинства людей смысл жизни пока что в оффлайне.

Просидеть дома полтора года способен кто-нибудь, кто всё никак не мог дописать монографию. Такие люди бывают, но я бы не переоценивал их количество.

Или кто сидит с ребенком, но монография — это тоже такой ребенок, а ребенок — это тоже такое произведение, так что это одно и тоже на некотором уровне абстракции.

Но и монографии дописываются, и дети подрастают.

В общем, от вируса помереть или от потери смысла жизни — какая разница? Поэтому в какой-то бесконечно долгий карантин мне не очень верится. Невозможно годами сидеть и бздеть этого вируса. Когда-то захочется выйти и уже наконец от него умереть. Или выжить, чем черт не шутит.

Вот, тут некоторые пытаются нам втолковать, что карантин — это правильно, потому что его вводят везде кроме какой-то странной почему-то вдруг Швеции.

Может и так.

Но при всем энтузиазме надо понимать, что ни у какого правительства никакого другого инструмента для работы с этой ситуацией просто нет. В руках молоток, а поэтому гвозди вокруг, шурупы или вообще тюбики с клеем, можно либо колотить им с большей или меньшей силой, как делают все, либо положить его на полку, как сделали шведы. Никакого эксперимента, который мог бы подтвердить или опровергнуть результативность карантина, при этом не получается.

А, ну, можно еще регулярно попадать молотком по разным местам себе и окружающим.

Вот, тут нам некоторые паникеры предрекают, что карантины в могут сделаться рутинным явлением. По-моему, этот страх напрасен. Скорее, внезапная смерть вроде бы здорового человека станет обыденной. Как это почти всегда и было, мы просто привыкли к хорошему за последние лет шестьдесят.
— Когда наш сайт будет готов?
— Ой, простите, у нас программист умер, так что теперь недели через две.
— А, ну, ладно, бывает, что же делать. Мы вот тоже тут позавчера бухгалтера похорогили.

Только слов вроде умер и похоронили употреблять не будут, их заменят какие-нибудь сниженные (но не слишком) эвфемизмы медицинского или бюрократического происхождения. Например, не умер, а летальнул.

— У нас тут кодер летальнул, подождите недельку?

Или прилеталил.

Как-то вот так.

Сегодня полно заголовков лентах: «Две трети умерших от коронавируса в Москве поздно обратились к врачам».

Две трети журналистов не понимают, что они несут. И ничего, живехоньки-здоровехоньки.

В Москве пациенты с ОРВИ будут получать предписание об обязательной самоизоляции.

Прекрасное решение. Это чтобы сопливцы десять раз подумали перед тем, как всякой чепухой докторов беспокоить?

Поскольку люди часто не понимают смысл прочитанного и даже написанного ими текста, позволю себе напомнить о следующем. Высказывания вида: "У 90% заболевших высокая температура", не информативны, даже если верны. У 100% заболевших есть голова, но это не симптом.

А все, кто ел огурцы в 1812 году, умерли.

Вот тут один раб божий огорчается, что ему не за свое прилетает. Грусть, печаль, абитуриенты дураки, их родители тоже дураки. А по-моему, так: оказался на фронте говносистемы — будь любезен, огребай за ее косяки. В утешение припомни, сколько ты получаешь ништяков, которых отнюдь не заслуживаешь. Если хочешь полной справедливости, то уходи в лес, живи там один, неси ответственность только за себя и перед собой. Там ты получишь ровно то, чего реально стоишь. И даже если тебя слопает какой-нибудь медведь, жизнь твоя не будет напрасной, поскольку принесет пользу другому существу, которое ничем не лучше и не хуже тебя, и которое через время краткое вернет уже собственную жизнь матери-природе. Ты проживешь честную жизнь животного. А жизнь человека — это постоянные попытки выменять неудобную ответственность на более удобную. Как в любых сделках, тут возможны свои прибыли и, о ужас, убытки.

Вот этот пост Сергея Кузнецова про Третьяковку
напоминает мне один старый анекдот.

Еврея вышвыривают из полицейского участка. Он кое-как поднимается, отряхивается, потом оборачивается к захлопнувшейся двери и произносит: «Если вы будете так обращаться с посетителями, к вам никто ходить не будет!»

К вопросу о жанровой принадлежности многосерийной кинокартины «Садовое кольцо».

Есть такая пьеса Островского, «Свои люди, сочтемся». В ней показана схема, широко применяемая до сих пор: ложное банкротство с переписыванием активов на близких родственников. Пьесу напечатали, сыграли один раз, а потом ее запретила цензура. Почему? Ничего политического в ней нет, там спор хозяйствующих субъектов в чистом виде. А вот, автор с плохой стороны показывает купцов, уважаемых людей, опору режима. Да и не в режиме дело, просто в пьесе перебор с негативом, посмотрит наивный зритель такую постановку, будет потом уверен, что вокруг все подлецы. Сам еще подличать станет. Зачем это надо?

Нам наверняка сейчас будут лить в уши, что сериал «Садовое кольцо» — это социальная драма, которая разоблачает, обличает и бичует гнилостное нутрецо нашей элиты. Ничего подобного. Это цирк уродов. Для социальной драмы необходимо, чтобы приличные люди на деле вышли негодяями. Однако предлагаемый хронотоп такого не допускает из-за отсутствия в нем понятия о приличных людях. Кто это вообще такие? Чтобы сделать из этого сюжета социальную драму, нужно было бы перенести действие, скажем, в Америку и показать его американским же зрителям. Андрей был бы уважаемым бизнесменом, который начал с нуля и построил корпорацию. Анна — отличный профессионал и ответственный член общества, вортонский MBA, пять языков, волонтерство в хосписе. Так в начале, а потом зрителю открывают неприглядную правду. Но у нас-то зритель с первого кадра уверен, что коммерс этот — сукин сын, а его миловидная подчиненная — проблядь. Разве бывает иначе?

На нашей почве приличные люди — это ты и твое окружение, %username%, все остальные — уроды. Для того чтобы показать социальную драму, нужна какая-то специальная технология, которой еще нет. Она будет брать сюжетную схему и формировать для каждого зрителя кастомизированный фильм про него и его близких.